"Арабский кошмар" Роберта Ирвина
Хочу навязать вам к прочтению одну чудную книгу — «Арабский кошмар» Роберта Ирвина. Господа рецензоры пишут, что она — роман-фантазия, но когда прочтешь, понимаешь, что не фантазия, а сон. 
Книга неоднозначна, кто-то ее даже постмодернизмом обозвал, да экзистенциальной прозой, но я не любитель ярлыков, решайте сами, так или не так. Также разрознены и мнения о «Кошмаре». Кому-то скучно, кто-то в восторге и перечитывает не раз.
Арабский кошмар" — книга неприятная, как хирургическое вмешательство, изнасилование или нежданный дефолт. По форме — роман-путеводитель по Каиру и снам его обитателей. По сути — ядовитый гриб, выросший на страницах «Тысячи и одной ночи». 1486 год. Английский путешественник попадает в египетскую столицу, где страдает от дурных снов и утренних кровотечений, и в конце концов перестает различать сон и явь. Очередной, казалось бы, сюжет про жизнь-есть-сон, на котором изрядно потопталась именитая компания от Шекспира до Павича. Все это мы видели пятьсот раз. И черт бы с ним, с этим англичанином, но то же самое происходит и с читателем. На его глазах однообразные истории раздваиваются и растраиваются, структуры повторяются, двойники расползаются, как тараканы, сюжетные кольца настолько запутаны, что от каждого нового поворота возникают физически ощутимые перегрузки. «Кошмар» выпадает из рук, и начинает сниться, разумеется, все то же самое: по тридцать четвертому разу обезьяны, дамы в саду, похотливые дочери, джинны, черви и так далее. Эта какая-то по-восточному изощренная интерактивность — книга контактирует не со «мной», как у всех нормальных литераторов, а с моими снами, помимо моей воли. Частью книги становится не «я», фильтрующее вымысел от реальности, а мое «оно», или «я» как читательское обобществленное «ты» — словом, наступает путаница в местоимениях, а с нею и то, что называется «lack of identity», кризис самоидентичности. Жуткое дело, знаете ли.
Это лучший отзыв, что мне удалось найти, хоть я и не во всем согласна.
Как только дочитаешь, хочется начать сначала — кажется, что упустил что-то важное.
www.readfree.ru/site/book/C672/
Книга неоднозначна, кто-то ее даже постмодернизмом обозвал, да экзистенциальной прозой, но я не любитель ярлыков, решайте сами, так или не так. Также разрознены и мнения о «Кошмаре». Кому-то скучно, кто-то в восторге и перечитывает не раз.
Арабский кошмар" — книга неприятная, как хирургическое вмешательство, изнасилование или нежданный дефолт. По форме — роман-путеводитель по Каиру и снам его обитателей. По сути — ядовитый гриб, выросший на страницах «Тысячи и одной ночи». 1486 год. Английский путешественник попадает в египетскую столицу, где страдает от дурных снов и утренних кровотечений, и в конце концов перестает различать сон и явь. Очередной, казалось бы, сюжет про жизнь-есть-сон, на котором изрядно потопталась именитая компания от Шекспира до Павича. Все это мы видели пятьсот раз. И черт бы с ним, с этим англичанином, но то же самое происходит и с читателем. На его глазах однообразные истории раздваиваются и растраиваются, структуры повторяются, двойники расползаются, как тараканы, сюжетные кольца настолько запутаны, что от каждого нового поворота возникают физически ощутимые перегрузки. «Кошмар» выпадает из рук, и начинает сниться, разумеется, все то же самое: по тридцать четвертому разу обезьяны, дамы в саду, похотливые дочери, джинны, черви и так далее. Эта какая-то по-восточному изощренная интерактивность — книга контактирует не со «мной», как у всех нормальных литераторов, а с моими снами, помимо моей воли. Частью книги становится не «я», фильтрующее вымысел от реальности, а мое «оно», или «я» как читательское обобществленное «ты» — словом, наступает путаница в местоимениях, а с нею и то, что называется «lack of identity», кризис самоидентичности. Жуткое дело, знаете ли.
Это лучший отзыв, что мне удалось найти, хоть я и не во всем согласна.
Как только дочитаешь, хочется начать сначала — кажется, что упустил что-то важное.
www.readfree.ru/site/book/C672/
3 комментария
спасибо, думаю, это точно стоит прочесть
мистер Козмик спит где то в глубине тоже теперь, со своими гномами