Неважнецки.

Господа, а дела ведь что-то неважнецки. Если б у меня кто спросил, мол, как у тебя дела дружище, я бы сразу ответил:
— Неважнецки.
Но никто не спрашивает. А если кто и спрашивает, то я отвечаю:
— Нормально.
А про себя думаю, что дела не очень в последнее время. Потому что их нет. Я вот дописал книжецу, и когда печатал последние страницы, то всё думал, что слово «Конец» как-то сразу грязную пенку с души снимет. И не оставил его, потому что понял, что всё выдуманное и вынесенное мною, что вылилось буквами и словами, не прекратится. Они, страницы-то, кончились, а я нет. Как-то чересчур тихо и грустно.
Снег растаял и воздух мокрый и ноги ещё мокрее, а грусть сухая. Хотел написать малюсенькую пьесу про больного раком, его жену и сто человек зрителей, но не стал, потому что устал.
Хочу распечатать себе темноту на промышленном принтере, размером с боооооольшой лист. Темноту или черноту. Повешу на стену вместо телевизора и буду смотреть. Более печальных и горестных, радостных и жезнеутвреждающих новостей я нигде не увижу. Этот лист будет показывать самое лучшее кино, и рассказывать мне про жизнь и смерть. Или я буду показывать и рассказывать? Какая разница, промышленный принтер всё равно нигде не найти. Придётся опять брать альбомные листы и заклеивать ими все стены. Море глубокое или электрограмма ещё не родившегося ребёнка.
Весна.